Дмитрий Всатен - Оридония и род Людомергов[СИ]
Сперва они воровали детей: всех подряд. Но после, когда достигли достатка, стали заявляться в менее зажиточные земли Владии и покупать детей у бедняков.
Как рассказывали те немногие, которые вернулись оттуда, дети служили им вместо жен. Притом, что в виде женщин они использовали как мальчиков, так и девочек. Когда же ребенок достигал зрелого возраста, они отпускали его, но единицы возвращались в прежние места. Подавляющее большинство занимало место эвров.
Эвры вымирали, ибо были не способны любить великовозрастных особей. Их тянуло к детям. Жили они, как говорят, мужчина с мужчиной, женщина с женщиной. Оттого и становилось их меньше, и воспроизводились они таким удивительным образом.
Людомар напал на след старого эвра. Он знал это. Он мог даже приблизительно описать его внешность.
Два дня не зная ни сна, ни отдыха людомар преследовал эвра. На одной из его остановок, охотник ощутил запах детских фекалий, дикого ужаса и тот же самый тонкий сладкий аромат, который исходил и от мужичонки.
Кровь вскипела в жилах охотника. Уже седьмые сутки он не знал ни минуты покоя, стремительно несясь на спине иисепа вслед за эвром.
Он нагнал эвра на повороте дороги, в нескольких полетах стрелы от очередной смердящей ямы.
Эвр тяжело шел вперед, ведя за руку маленького мальчика лет шести. Эвр представлял собой довольно крупного детину, грузно припадающего на правую ногу. Его лицо было заплывшим от жира, а потому походило на расплавленую грушевидную массу. Во всю дорогу, во всю округу, а людомару показалось, что и во все Чернолесье разносился сладковато-приторный запах его тела.
Охотник тут же свернул в сторону и некоторое время шел относительно далеко от эвра. Дождавшись, когда на дороге не окажется никого, кроме них, он стремглав приблизился к нему.
Окрестности сотряслись — так показалось людомару — от клокотания, которое вырвалось из живота эвра, когда тот увидел перед собой охотника и иисепа.
— Что такое? Почему вы загораживаете мне путь? — сделал вид, что удивился он. Его маленькие глазки испуганно уставились на охотника, а нос продолжал трястись даже и тогда, когда он перестал говорить.
Старательно закрывая уши, людомар приказал ему вернуть мальчика.
— Я его не крал. Вас обманули. Я его купил, — вот тут уж эвр действительно удивился, но оставался неизменно вежлив и предупредителен: — Скажи ему, малыш, я не крал тебя.
— Кто тебе его продал?
— Его отец. Он отдал его за три рочиропса.
— Когда это произошло?
— Когда? Когда… м-м-м… три луны назад… или четыре… впрочем, недавно. У харчевни было, что у стен Онеларка. Это туда идти нужно…
— Я знаю, где Онеларк. Ты врешь. Его отец сказал мне, что ты украл мальчика.
— Он сказал неправду, уверяю вас. — Нижняя челюсть дородного эвра затряслась. Колыхания пошли и по второму и третьему подбородку. Все-таки эти чудовища в олюдском обличье с легкостью могли казаться милыми и покладистыми существами.
— Папа отдал меня, — подтвердил неожиданно мальчик. Он был очень грустен. Его заплаканное лицо содержало следы недавних побоев и грязные разводы.
— Вы слышали, ребенок не врет. Пасмас отдал мне его… и немного себя, — вдруг не удержался и скокетничал эвр. — Он оказал мне очень полезную услугу… там. Мы договорились, что отца сменит сын… а потом он продал его, но с обещанием, что мальчик будет жить хорошо. Я пообещал и сдержу слово… обещаю еще раз…
Мальчик неожиданно сморщился и потрогал рукой себя сзади.
Глаза людомара застила пелена. Он оскалился.
— Малютка, взгляни, как птичка сидит вон там. Видел ли такую когда? — неожиданно обратился к ребенку эвр.
Едва мальчик отвернулся, лицо эвра словно бы съехало на лоб, а его прежнее место заняла огромная пасть, утыканная острыми клыками. Это преображение было бы неожиданным для любого, но только не для людомара. Он не придал никакого значения, что эвр с лицом добродушного толстого щенка вдруг явил собой пасть чудовища.
"Не подходи. Оставь меня. Иди вон", — беззвучно проговорил эвр.
Мальчик обернулся к ним и оскалы мигом сошли с их лиц.
— Хорошо, я вижу, что ты говоришь правду, эвр. Покажи, где твой дом и я уйду, — обратился он к мальчику.
— Вон там, — указал тот в правильном направлении.
Ни ребенок, ни эвр не уловили стремительного движения иисепа, которому людомар дал команду на атаку. Не издав ни звука эвр умер и был стащен с дороги.
Мальчик снова обернулся к людомару и стал молча оглядываться по сторонам.
— Где Пукки? — спросил он боязливо. — Мне нельзя без него. — Он снова потрогал себя сзади.
— Он ушел.
Мальчик еще несколько раз повертел головой и расплакался от радости.
— Верни меня к маме, людомар… пожалуйста, верни… — бросился он к охотнику.
— Идем, — кивнул ему тот.
Они пошли по дороге, а после и вовсе запрыгнули на выехавшую из полей телегу. И никто, никто, кроме людомара не слышал и не чувствовал, как далеко в поле, вместе с ними тяжелой поступью шел иисеп, сжимая в челюстях полу съеденное тело эвра.
****Возвращение ребенка не оказалось радостным, как ожидалось. Мужичонка, протрезвев и поняв, что вместе со своей честью он продал у харчевни и честь сына скоро повесился, от чего его жена пришла в еще большее отчаяние. Она билась в истерике в тот момент, когда людомар вошел в покосившуюся хатенку.
— Ой, что же ты наделал-то! — набросилась она на сына. — Папку свел в могилу! — С этими словами она со всей своей бабьей дури начала хлестать ребенка по щекам.
Людомар стоял с заткнутыми пробками ушами и с удивлением смотрел на нее. Охотнику трудно понять то множество эмоций, которые часто охватывают пасмасов. Собственно этим да еще своей грязнотой и бедностью они и знамениты.
Даже рассказ о том, что мальчик никуда не сбегал, а был продан отцом за кристаллы тепла ничего не изменил. Потеряв кормильца, женщина вконец обезумела.
Разум ее просветлел лишь в миг, когда глаза натолкнулись на людомара.
— Ничего не дам! — не своим голосом заорала она. — Прочь! Ничего не получишь!
— Нельзя так, Дорива! — зацыкали на нее со всех сторон.
— Нечего мне ему дать. Нет у меня ничего!
— Надо отдать. Не то вернется он и скот наш порежет.
С чего пасмасы взяли, что людомары мстительны никому доподлино неизвестно, но факт оставался фактом: людомары не испортили ничего ни одному пасмасу, но этого словно и не было — все обвиняли их во вредительстве.
Людомар развернулся и хотел было уходить, но старая и дряхлая старуха в грязном рубище остановила его, преградив путь:
— Уходя — не уйдешь, возратясь — не вернешься! — крикливо припевала она, подпрыгивая. — Убереги нас, Зверобог, от возрата слуги твоего на веки вечные с дурными мыслями. Не уходи от нас, — по-доброму обратилась она к людомару, — а коли пошел, так возьми от нас. Не можем делиться ничем, так хоть плотью своей поделимся с тобой. Возьми вот нас в ней.
Из-за старухи к людомару вытолкнули малюсенький комочек, смотревший на него широко открытыми от ужаса глазами. Комочек дико трясся.
— Сиротка она. Не взыщи. Боле не знаем, что отдавать. Нету у нас боле ничего! — с этим старуха, подпрыгивая, отошла от него.
Людомар рыкнул, развернулся и пошел прочь.
Маленький комочек под науськивание и угрозы поселян заспешил за ним.
****Пасмасский ребенок в Чернолесье сродни табуну дико вопящих ишаков в степи — слышно отовсюду и видно всем. Его шаги для слуха рядового обитателя лесной чащобы был слышим примерно так же, как громыхание молота о наковальню для слуха простого олюдя.
Раздосадованный и сильно уставший людомар, сморенный многодневным бодрствованием и тревогами, которые вселил в его душу омкан-хуут, не сразу заметил, что малышка преследует его.
Его оглушил ее вскрик, когда перед охотников, словно бы из-под земли вырос иисеп. Огромное пузо, забитое съеденым эвром делало и без того неприветливый вид животного ужасающим.
Писк из-за спины заставил людомара вздрогнуть и обернуться. Не будь он уже девятые сутки на ногах, они никогда бы не допустил такого промаха. Не заметить пасмаса позади себя для охотника то же самое, что самому забраться в пасть омкана.
Иисеп выглядел очень ленивым. Он хорошо выспался за то время, пока отсутствовал его хозяин.
Людомар посмотрел ему в глаза и приказал подобрать ребенка.
Понимание между людомарами и иисепами веками совершенствовалось, и достигло уровня тончайшей интуитивной связи.
— А-а-а! — закричал ребенок, когда громадное для него чудовище стало приближаться.
Не зная, что делать, девочка с удивительной для нее быстротой метнулась вперед и затерялась у ног людомара. Не успел он опомниться, как ребенок с несвойственной его годам проворностью взобрался на высокого охотника и повис на поясе.
